Викинги. Ирландская сага - Страница 60

Фланн мак Конайнг руководил работами, отдавая приказы, словно полководец на поле брани. Но перед лицом ревущей стены огня все их усилия и потуги казались жалкими и тщетными. Сбежавшаяся толпа скорее напоминала поклонников старых богов, танцующих вокруг костра друидов, чем на людей, действительно способных покорить огненную стихию. Однако в конце концов они победили. Люди сражались всю долгую ночь, и к утру чудовищный огненный ад разделился на нескольких небольших очагов пожара, которые с наступлением рассвета уже ничуть не выглядели страшными. Половина огромного дома превратилась в дымящиеся развалины, но другая половина устояла.

Морриган едва заснула, когда первые панически вопли заставили ее вскочить с постели. Незадолго до этого, примерно за полчаса или, может быть, за час она услышала крики, доносившиеся из спальни Бригит. Спальни Бригит и Конлайда. Спальни молодоженов. У дверей нервно переминались с ноги на ногу слуги, не зная, что им делать, и нужно ли что-либо делать вообще. Морриган разогнала их резкими окриками и тумаками.

А потом прислушалась сама. Они действительно кричали друг на друга, но толстые, завешанные гобеленами стены заглушали звуки, не позволяя разобрать слова. Она была уверена, что до нее донесся треск ломающейся мебели и звуки ударов. А потом наступила тишина. Она долго ждала под дверью. Изнутри не доносилось ни звука. Очевидно, слабовольный идиот Конлайд все-таки вырубился окончательно. И она вернулась в собственную опочивальню.

Проснувшись же снова и вырвавшись из цепких объятий сна, она лежала неподвижно и прислушивалась. Крики. Вот до нее донесся голос Фланна, громкий и повелительный. Она вдруг поняла, что комната ее полна горького дыма. И тогда в голове у нее осталась одна-единственная мысль. Корона!

Морриган отбросила в сторону одеяла и встала, закашлявшись от дыма, клубы которого плавали под потолком, опускаясь все ниже. Она машинально опустилась на колени и поползла по полу к тому месту, где у стены стоял простой деревянный сундук. Еще не совсем погасшие угли в очаге давали ей достаточно света, но она в нем не нуждалась. Откинув крышку, она принялась выбрасывать наружу одеяла и коврики, сложенные внутри, пока пальцы ее не наткнулись на мешочек из грубого полотна, лежавший на самом дне. Сквозь ткань она ощутила филигранную вязь тяжелого обруча и острые зубцы, выступающие над его краями, усыпанными круглыми гладкими драгоценными камнями.

Вытащив корону из сундука, Морриган прижала ее к груди. «И что мне теперь с ней делать?» — подумала она. Схватив одеяло, она набросила его на плечи и закуталась в него, не столько для того, чтобы защититься от ночного холода, сколько для того, чтобы укрыть корону. Попытавшись выпрямиться, она вновь опустилась на колени, лаская корону сквозь холщовую ткань.

Вот уже несколько дней она не доставала корону из сундука, чтобы полюбоваться ею, и сейчас, невзирая на крики за дверями, становившиеся все громче, и клубы удушливого дыма, постепенно заполняющие комнату, Морриган ничего не могла с собой поделать. Она вела себя как мужчина, который не может устоять перед искушением выпить, и сама знала об этом. Но, подобно тому же мужчине, ей не было до этого дела. Раскрыв мешок, она вынула оттуда корону и медленно поднесла ее к свету.

Корона Трех Королевств… Она наслаждалась ее приятной тяжестью, поворачивая ее из стороны в сторону, так что слабый отблеск углей в очаге играл на золоте и самоцветах. Это была самая прекрасная вещь из всех, которые она когда-либо видела. И вот теперь она принадлежала ей. И должна остаться с ней навсегда.

Откуда-то из-за дверей донесся грохот — там что-то рухнуло, похоже, потолочная балка; крики стали громче, и она поняла, что времени у нее совсем не осталось. Сунув корону обратно в мешок, Морриган вновь прижала ее к груди, кутаясь в одеяло. На дне сундука лежал длинный кинжал, и она прихватила его с собой. Судя по звукам в коридоре, выйти из здания через главный вход она уже не успеет, проход перегораживал огонь и рухнувшие обломки, потому она не стала даже и пытаться. Перекрестившись, той рукой, в которой был зажат кинжал, она схватила маленькое серебряное распятие, висевшее на шее, и поцеловала его. Все, Морриган была готова действовать.

Пригнувшись, она метнулась к окну у дальней стены и распахнула деревянные ставни. Внутрь ворвался холодный ночной воздух, и она поняла, что в комнате было куда больше дыма, чем она думала. Кашляя и спотыкаясь, она вылезла из окна, коснулась босыми ногами сырой земли и побежала.

Морриган не принимала участия в тушении пожара. Ее долг, как она понимала его, перевешивал все остальное и заключался в том, чтобы сберечь корону. С тех пор, как несколько месяцев назад фин галл похитили ее, а она сумела вернуть сокровище обратно, Морриган ощущала себя защитницей и хранительницей короны. Ее долг, порученный ей самим Господом, состоял в том, чтобы защитить корону, а потом и водрузить ее на голову брата.

Поэтому она держалась в тени, прижимая одной рукой корону к груди, а другой стискивая кинжал, и наблюдала за тем, как люди старались спасти хоть что-нибудь, оставшееся от королевской резиденции. В свете пожарищ она высматривала Бригит. Или Конлайда. Но не увидела ни одного из них.

Морриган спросила себя, уж не погибли ли они в огне, запертые в собственной спальне, из которой не смогли выбраться. Вот это было бы большой удачей.

Ночь тянулась невыносимо медленно, огонь постепенно угасал, но ни Бригит, ни Конлайд так и не попались ей на глаза. Морриган уже готова была увидеть в этом десницу Божию, когда один из монахов, потный толстяк по имени Конан, задыхаясь, подбежал к ней.