Викинги. Ирландская сага - Страница 63

— Дайте мне два дня. Через три, самое позднее, ваш корабль будет готов плыть туда, куда ваша душа пожелает, — с улыбкой заявил плотник.

«Только вчера ты уверял меня, что тебе понадобится не меньше двух недель, лживый ублюдок», — подумал Арнбьерн, но лишь улыбнулся и ответил:

— Что ж, отлично.

Они с Болли побрели обратно по грязи в сторону вымощенной досками дороги и скопления домов и мастерских.

— Ты пригласишь Железноголового с собой в этот набег? — поинтересовался Болли, как только они с Арнбьерном вновь обрели твердую почву под ногами.

— Железноголового? Пока не знаю…

Минули всего лишь сутки после того, как Харальд привел к нему Бригит, так что у него был только один день на то, чтобы взвесить все возможности и перспективы нового поворота в его судьбе. Бригит, по ее словам, являлась законной наследницей трона Тары, но на нем сидел сейчас претендент, причем в столице, которую трудно было назвать хорошо укрепленной. Если Арнбьерну и армии, которую он соберет, удастся свергнуть его, посадив на трон Бригит, тогда все богатства Тары будут принадлежать им. Ее это не беспокоило. С помощью ренты и налогов она достаточно быстро вновь наполнит казну, при условии, что трон останется за нею.

Она предлагала ему союз. А почему бы и нет? Норманны жили в Дуб-Линне вот уже почти двадцать лет. Они перестали быть чужаками, став частью Ирландии и превратившись в силу, борющуюся за власть над страной. Та женщина, которая переводила их разговор, Альмаита, была замужем за норвежским кузнецом, да и у многих других мужчин в крепости были жены-ирландки и дети-полукровки. Ирландцы каждый день приходили в город, чтобы торговать. Различия между ирландцами и норвежцами постепенно размывались.

Подобные рассуждения натолкнули Арнбьерна на следующий логический вывод: «А почему это Бригит должна править в одиночку? Если мы завоюем Тару вместе, то разве не вместе мы должны и управлять ею?» Мысль эта медленно оформилась у него в сознании, словно корабль, выходящий из густого тумана.

Туман. Сравнение было весьма подходящим. Разум его и впрямь казался погруженным в густой туман. Туман, порожденный его желанием обладать ею, мгновенным и непреодолимым, которое, словно жащлу, было невозможно игнорировать.

Не успела она войти в комнату, как он превратился в ее раба и шута. В игрушку в ее руках. Она была красива и горда, причем гордость ее граничила с высокомерием, а еще очень требовательна. Смешно было смотреть, как неровно дышит к ней этот идиот Харальд сын Торгрима, словно всерьез рассчитывает, что такая женщина захочет иметь с ним дело. Она пришла сюда в поисках настоящего мужчины, и она нашла его в лице Арнбьерна.

— И Торгрима тоже? — спросил Болли.

— Что?

— Торгрима. Ночного Волка. И его ты тоже не пригласишь с собой в набег?

— А, вот ты о чем. Да, разумеется, я приглашу его. Его вместе с мальчишкой. Они хорошо проявили себя в бою.

Болли недовольно фыркнул и надолго замолчал. «Разумеется, Торгрим пойдет со мной, придурок ты этакий», — подумал Арнбьерн. Харальд был явным связующим звеном между Бригит и мужчинами Дуб-Линна, хотя как такое могло случиться, Арнбьерн не мог себе и представить. Словом, не взять с собой Харальда никак не получится, а Торгрим не отпустит сына в набег одного. Ну и славно. Арнбьерн ощутил себя шахматистом, который передвигает людей по шахматной доске, словно пешки. Также, как он решил для себя, что будет сидеть на троне Тары и лежать в постели Бригит, так и для Торгрима с Харальдом он отвел места на поле боя, где зачастую люди погибали лютой смертью. Причем нередко никто не видел, как это случалось, и, возможно, Арнбьерн избавится от них раз и навсегда.

«Не так давно один датчанин, Торгилс, уже побывал королем ирландцев», — напомнил себе Арнбьерн.

А они взяли и утопили его…

«Следовательно, Торгилс оказался дураком. А я им не буду».

Торгрим Ночной Волк был зол, очень зол. Он даже не мог припомнить, когда в последний раз его охватывала подобная еле- пая ярость. Харальд пожелал поговорить с ним наедине. Он увел отца из дома Йокула и привел на пустынный берег реки, и только теперь Торгрим понял, для чего ему это понадобилось. Он вообще понял все. Намного больше, во всяком случае, чем понимал какой-нибудь час назад.

Повернувшись спиной к сыну, он смотрел на темнеющее небо на востоке, но не видел его. Он вообще ничего не видел. Ему нужно было что-то отвечать, и сейчас он пытался совладать с собой, чтобы вернуть себе власть над собственным голосом, который отказывался повиноваться ему.

Он развернулся лицом к Харальду, и накидка резко всколыхнулась и затрепетала у него за плечами.

— Ты ходил к Арнбьерну? Без моего ведома? КАрнбьерну? Да ты хотя бы имеешь представление о том, что это не человек, а змея, что нельзя верить ни единому его слову?

Но Харальд даже не дрогнул. Он стоял непоколебимо, словно скала, опустив могучие руки вдоль тела, и в лице его не было страха. Помимо воли Торгрим не мог не гордиться сыном.

— Арнбьерн — змея? Почему же, в таком случае, ты решил иметь с ним дело? — огрызнулся Харальд.

Торгрим расслышал в голосе сына нотки неуверенности, которые мог распознать только тот, кто знал Харальда очень хорошо. Еще два года назад, даже год, Харальд съежился бы под взглядом Торгрима, если бы вдруг возникла подобная ситуация. Но она не могла возникнуть в принципе. Потому что Харальд никогда не осмелился бы пойти против воли отца.

— Я использую Арнбьерна в своих целях. Наших целях. А теперь ты все испортил! Или ты решил, что уже готов играть во взрослые игры? Мальчишка!